Газета Заря

Главная ОбществоКраеведение «Медынское дело» в Красной армии или рассказ о том, как проводилось раскулачивание в Медыни в январе 1930 года

«Медынское дело» в Красной армии или рассказ о том, как проводилось раскулачивание в Медыни в январе 1930 года

Автор editor

Январские события 1930 года были связаны с тем, что уездные власти решили в Медыни провести раскулачивание. Устроенный погром, скорее всего, списали бы в разряд очередных «перегибов», если бы не одно дополнительное обстоятельство. Проводился он руками военных — регулярной частью Красной Армии, расквартированной недалеко от города. Этот погром получил скандальную известность: им заинтересовались тогда и ОГПУ, и прокуратура. Городские власти вынуждены были оправдываться.

История этих событий хорошо представлена через череду документов и исследование Н.С.Тарховой, доктора исторических наук, профессора Российского государственного социального университета, главного специалиста Российского государственного военного архива, опубликованное в книге: Тархова Н.С. Красная армия и сталинская коллективизация. 1928-1933 гг.. — М.: Российская политическая энциклопедия, 2010.- с.168-181.
«Окружному прокурору по Вяземскому округу. Объяснение. От временного председателя Медынского РИКа Машкарова Я. Я., члена партии. 5 февраля 1930 года.
Точно не помню, какого числа, я был в райкоме партии, куда и прибыл только что приехавший из Калуги тов. Вашугин, и последний сообщил, что мы делаем преступление — не раскулачиваем город… После этого мы начали шире говорить, что надо будет что-то сделать, и решили 28 января собраться в райкоме… На этом заседании мы ни к чему не подошли, как практически раскулачить город, и решили послать тов. Лаврушина в окружком и окрисполком. Мне было предложено к приезду тов. Лаврушина из Вязьмы составить и выявить всех, кого можно раскулачить в городе. На этом же заседании присутствовал уполномоченный окружкома тов.Зайцев, который сказал, что нужно всех выявить и обобрать, взять с них за старое, за новое и за два года вперед…
В 9 часов утра я пришел в РИК, вызвал тов. Крупнина и тов. Кочеткова, последние принесли с собою список, где было занесено 52 хозяйства на раскулачивание, и на отдельном списке были выбраны зажиточные кустари. Райком был почти в полном составе, на райкоме тов. Лаврушин вторично заявил, что это дело в округе одобрили. Я тогда зачитал список и список кустарей. Райком сразу список кустарей аннулировал и пришли к единому мнению: кустарей не задевать, а выделить из них двух — Каганца, часовых дел мастера (скрытая спекуляция золотом) и Дроздова. Вторично зачитываю список, в это время поднимается тов. Каптелов и заявляет, что «я в корне с этим списком не согласен». В этом списке масса пропущено, и если вы сейчас не дадите мне сроку, я, как председатель Горсовета, всю ответственность и руководство с себя слагаю. Райком дал ему на это дело один час, поручил проверить и дополнить, и тов. Каптелов при проверке дополнил к данному списку 27 хозяйств… Когда дополнил тов. Каптелов список, то после уже на райкоме не обсуждали, а решили подвергнуть раскулачиванию, сразу же сели на лошадь… и поехали в полк.
Первый выступил тов. Шикиров, сказал, как брать имущество и как брать подписки о выезде из пределов города. После выступил я и сказал, что нужно к этому делу отнестись так, чтобы раз и навсегда размыть руки с нэпманами в городе, ликвидировать начисто. Был вопрос, что брать, так здесь ответил Шикиров, Вашугин, а также и я, что брать все, и я дополнил — «до тряпки, и то пойдет в утильсырье».
Признаю себя виновным в недопонимании раскулачивания, а также, что доверился старым руководителям с большим партийным стажем, каковые неверно передали установку окружкома и окрисполкома».
Суть «медынского дела» заключалась в следующем. 30-31 января 1930 года 243-й полк принял участие в операции по изъятию ценностей у «торговцев, недоимщиков и лишенцев» в городе Медынь. Решение произвести раскулачивание торговцев и лишенцев города и использовать 243-й полк как реальную силу было принято 28 января 1930 г. на заседании бюро районного комитета ВКП(б) и согласовано с окружными партийными и исполнительными органами, находящимися в г. Вязьма. В описываемый период Медынь входила в состав Вяземского административного округа Западной области. Руководство полка согласилось содействовать этой акции, не поставив в известность командование дивизии.
30 января после митинга и под звуки оркестра полк выступил на осуществление этой акции. В ходе ее производились обыски в домах, отбиралось личное имущество, которое свозилось в заранее приготовленные помещения, а когда эти помещения были загружены, — то в казармы полка и во двор одного из подразделений. Собранное имущество впоследствии было расхищено и частично съедено самими участниками акции — красноармейцами. Такова вкратце суть «медынского дела».
Позднее, расследуя эти события, командование МВО доносило наркому обороны: «В числе 70 семейств, у которых было отобрано имущество, более половины не были лишены избирательных прав, а 6 человек были советскими служащими». При этом указывалось, что «если изъятие имущества у лишенцев возможно признать законными действиями, то в отношении изъятия имущества у советских служащих и у лиц, не лишенных избирательных прав, действия 243-го полка можно рассматривать не иначе, как самый обыкновенный погром, но произведенный лишь без кровопролития».
«Медынские» события получили широкий резонанс. В частности, К.Е.Ворошилов взял под личный контроль расследование причин этого «дела» и потребовал от командующего Московским военным округом А.И.Корка тщательного разбора. Более того, о «медынских» событиях стало известно И.В.Сталину, что, в свою очередь, усилило внимание к данному инциденту и других органов. Самостоятельные расследования были проведены Политическим управлением РККА, Особым отделом ОГПУ, а также состоящим в распоряжении наркома Г.М.Штерном, который представил на имя К.Е.Ворошилова справку «Медынское головотяпство».
В многочисленных донесениях и отчетах различных уровней события характеризовались как «грубейшая политическая ошибка»; «произошло не обычное раскулачивание, а контрреволюционное дело»; «безобразно извращена линия партии» и пр. Несомненно, причиной столь пристального внимания к событиям в Медыни стали не размах акции — ведь число раскулаченных составляло менее 100 человек с несколькими подводами конфискованного имущества. Истинная причина лежала в дискредитации общего курса партии на сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества как класса. Серьезная политическая кампания, не успев начаться и нарастить обороты, превращалась в фарс.
По всей видимости, событий, подобных «медынским», было немало на огромном пространстве СССР. Однако вызывает удивление, почему именно они стали предметом столь пристального внимания военного руководства, вплоть до наркома. Расследование «медынского инцидента» проходило по линии различных органов — военных, партийных, особых, что породило целый комплекс отчетных документов, один перечень которых говорит о неординарности происходящего события.
Инициаторы
и исполнители
Инициатором «медынского» раскулачивания, как следует из документов, были местные районные органы партии, которые, видимо, должным образом решили отреагировать на постановление ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г., причем их не смутила разница между городскими жителями города, занимающимися торговлей, ремеслом и прочими видами заработка, и деревенским населением, в частности зажиточными хозяйствами, о которых говорилось в постановлении ЦК партии.
Решение, принятое на бюро районного комитета партии г.Медынь, было согласовано с вышестоящими окружными органами партийной и исполнительной власти.
Архивные документы подробно воссоздают картину происходящих событий со всеми деталями, в том числе и негативными. После составления списка руководство района (секретарь райкома партии, председатель РИКа, председатель горсовета, начальник городской милиции) отправились в 243-й стрелковый полк, дислоцировавшийся в городе. Полк был собран по тревоге в клубе, где открыли митинг. На нем выступил секретарь райкома партии с пятиминутной речью о предстоящем раскулачивании, завершившейся бурными аплодисментами.
При полном одобрении со стороны полка началось формирование бригад и их инструктирование. Инструктаж проходил на отдельном совещании с уполномоченными от бригад, выделенных из состава полка, и касался, прежде всего, двух вопросов — как брать имущество и подписки о выезде (руководство района приняло решение, что раскулаченные должны были покинуть город в течение двух-четырех дней). Главным инструктором выступал начальник милиции при участии председателя РИКа и командира полка. Ими были даны следующие установки: «брать все»; «до последней тряпки, и то пойдет в утильсырье»; «быть вежливым, бережным к имуществу». Были выделены лица, которым поручалось принимать конфискованное имущество. Однако не было предусмотрено достаточного количества подвод и помещений для конфискованного имущества, что сказалось на результатах акции. В конце совещания-инструктажа уполномоченные от бригад получили удостоверения на проведение акции. Затем полк в составе выделенных бригад и с оркестром вышел из казарм в город. Под музыку оркестра началась акция «по раскулачиванию».
Бригадами забиралось все — вещи (даже одеяла из-под ребенка, валенки прямо с ног), продукты, деньги — оставлялись только стены. Среди конфискованных вещей были карманные фонари, мыло, карандаши, книги, пальто, платья, часы, зеркала, музыкальные инструменты, драгоценности. Зачастую действия бригад доводились до абсурда. В одном доме бригада из трех красноармейцев, прежде чем приступить к обыску, первоначально поела, так как поднятые по тревоге многие участники операции не успели пообедать в полку.
(Окончание в следующем номере).
В.В.Чугаева, библиограф-краевед