« …Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Евангелие от Луки . 10,27)
Это произошло в тяжелые для многих людей 90-е годы. Такое не могло присниться нам даже в кошмарном сне: не стало страны, в которой мы жили, все сломалось и полетело куда-то в пропасть. Оказалось, все, чем мы жили и гордились, стало ненужным, да и сами мы стали не нужны. Без работы, без денег, а часто и без куска хлеба, многие люди были уже на краю пропасти, а некоторые — шагнули в нее, о чем безмолвно свидетельствуют могильные надгробья. Сколько их, сорокалетних, сгорело в алкогольном аду в это безнадежное время. Тяжело было всем, но особенно на селе. Именно в это время и произошли события там, где я родилась, где жили и до сих пор живут мои родственники.
Когда-то это было одно из передовых хозяйств, где было все, что нужно для нормальной жизни: новая двухэтажная школа, торговый центр, хлебопекарня, современный Дом культуры, гостиница, теплые мастерские со множеством техники, благоустроенные квартиры, потрясающая природа с ее великолепным озером, куда на рыбалку приезжали не только со всего района, но часто и из других, много молодежи, людей среднего возраста. Развал страны накрыл черным облаком и эти места. Тогда-то и произошло событие, которое со слов моих родственников я хорошо знала и которое острой занозой время от времени и сейчас тревожит мое сердце, наполняя его печалью, но в то же время любовью к моим друзьям, родственникам, ко всем жителям, которые в это тяжелое время оказались людьми, способными на любовь, милосердие и сострадание к ближнему. Давно хотелось поделиться мне этой историей. Может быть, она поможет тому, кому сейчас тяжело, когда на нас обрушился этот коварный, невидимый глазу вирус-враг, найти хотя бы какое-то утешение, а другим людям наставление — никогда не отворачиваться от чужой беды.
Итак, 90-е. Все лежит в разрухе, и в душе пусто и безнадежно. А тут грянуло на людей еще тяжелейшее испытание — в молодой семье заболел ребенок. Как я поняла, было ему где-то лет 5-6. Черный демон Чернобыля накрыл эти места, и последствия его оказались смертельными для мальчика. Такого давно не помнили в здешних местах. Словно тяжелая плита придавила плечи людей. В каждом сердце, от стариков до детей, жила эта боль. Как помочь, что сделать, чтобы вырвать его из когтей смерти? И хотя самим жилось, ох, как тяжело, каждый пытался хоть чем-то помочь этой беде. Идет ли кто по улице, увидит больного — и сама рука тянется в карман, где лежит сладкое и редкое в то время лакомство — кусочек сахара. (Если кто забыл, то напомню, что были случаи, когда на селе детей кормили патокой, которую приносили с ферм). Надо сказать, что в начале болезни, пока еще были какие-то силы, родители отпускали его на улицу. И каждый мог подойти, поговорить, погладить, взять за ручку, погулять с ним. Старенькая бабуля рассказывала мне: «Иду, увидела его и говорю: «Пойдем, миленький, со мной коровку пасти». Прошли немного, сели на травку, я верхнюю одежду свою сняла, постелила. «Отдохни, деточка, полежи немного» Лег, смотрит молча на небушко, а у меня слезы глаза застилают».
Больного мальчика жалели и дети, часто играли около него, если он был на улице. Иногда сажали его на спину и поочередно носили по улице. И у каждого теплилась надежда: а вдруг есть чудодейственные таблетки?
В один из дней к матери прибежал двенадцатилетний сын и с порога радостно закричал: «Мам, я в старых ботинках в школу прохожу, деньги не трать, на таблетки собирают».
Был теплый солнечный летний день, и я, живущая за 200 километров от этого места, по промыслу Божиему, приехала в родные места. И вместе со всем селом, от мала до велика, провожала мальчика в последний путь. Все шли тихо, все слезы были уже давно выплаканы, а мой взгляд через их пелену вырвал идущую впереди молодую маму, которая в коляске везла ребеночка лет трех. В руках его было несколько ромашек, и он своей маленькой ручкой тянулся ими к солнцу. И сквозь боль в моем сердце вспыхнула ярким светом мысль: «Нет, такой народ победить нельзя, пока мы вместе страдаем и любим».
Через некоторое время в семье убитых горем родителей родился ребенок. И эту радость разделили все, кто был рядом с ними в тяжелое время испытаний.
Конечно, сострадание и любовь моих односельчан не выросли на пустом месте. Как говорит народная пословица: «На осинке не растут апельсинки». Из холодного сердца не жди милосердия. Все это шло от наших родителей. С детства научили они нас понимать, что такое добро и что такое зло, вместе с ними разделять радость и горе.
Многие из нас, детей, знали, что когда немцы подожгли деревню и погнали обезумевших от горя женщин и детей в концлагерь, самая старшая и мудрая приказала строго: «Детей берегите!»
И когда вернулись на родные пепелища, где на несколько сожженных деревень остался один дом, то хозяин дома не вселился с радостью со своей семьей, а поселились туда старики и дети, а все остальные жители устроились у стен дома, пока не обустроили временные землянки. И радовались они от счастья, что светит солнце, что кругом тишина и не надо вжиматься в землю, прикрывая собой детей при очередной фашистской бомбардировке.
И наказ «беречь детей» был исполнен. В одном из семейных альбомов я увидела поблекшую от времени послевоенную фотографию. Год 1950. Четыре года, как закончилась война. На фотографии улыбающиеся односельчане: женщины и человек двадцать детей одной только деревни. Дети, как ангелочки, в белых, шитых матерями изо льна домотканых рубашонках. Конечно же, босые, ведь лето — какая обувь, ее и зимой у многих не было, радостные, с букетами полевых цветов в руках.
С тяжелых 90-х прошло более трех десятков лет. Сегодня я радуюсь, что мои земляки живут неплохо. Село возрождается. Есть работа, хорошие дороги, школа, детский садик. Все, как должно быть, но главное — вернулась к людям надежда, что они не забыты и их труд нужен людям и стране. И еще понятно, что милосердие, любовь, сострадание, которые ты отдал другому в трудную минуту его жизни, возвратится к тебе сполна. Здесь — тот самый случай.
И еще. Недавно я прочла одно из произведений, в жанре сказки, великого русского писателя
Н.Лескова «Час воли Божией», написанное более 130 лет назад. Но многое, о чем он писал, актуально и в наше время. И мне кажется, что он в тему того, о чем я рассказала вам сегодня. Кратко.
В некотором царстве правил премудрый царь Доброхот. Величали его так за то, что он не хотел воевать, а хотел всем добра. Только дела у него не спорились. В одном месте дела наладятся — в другом конце расплетутся. Потерял он всякую надежду, горе и отчаяние его взяло. Призвал он бояр, чтобы те подумали, как сделать, чтобы людям жилось хорошо. Но нужды народа боярам были далеки. Успокоили они короля: «…Ну и что же, что не ладится в твоем королевстве, не думай ты об этом, беднякам всегда на земле будет жить тяжело, да никуда они не денутся, поскулят на том и успокоятся». Но нашелся добрый и мудрый человек, посоветовал королю обратиться к Божьим людям, по молитвам которых Господь Бог до сих пор, может, и царство его милуют.
И сказали ему старцы-пустынники, почему в царстве его и на всем белом свете добро не ладится: «От того, что люди не знают, какой час важнее всего, какой человек нужнее всего, какое дело дороже всего?» И ночью исчезли старцы из королевства, так и не ответив на эти вопросы.
Долго ли коротко, но нашли чистую душой девицу, сердобольную, которая всех одинаково жалеет, а о себе вовсе не думает. И дан ей был от Бога великий дар мудрости и рассуждения. Согласилась она ответить на эти вопросы. И спросили ее: «Молви, девица, который час важнее всего».
Отвечала девица: «Теперешний».
— А почему?
— Потому, что всякий человек только в одном часе этом имеет власть.
— А какой человек нужнее всех?
— Тот, с которым ты сейчас имеешь дело.
— Это почему?
— Потому, что от тебя сейчас зависит, как ему отвечать, чтоб рад или печален он стал.
— А какое дело всех дороже?
— Доброе, которое ты в этот час этому человеку поспешишь сделать.
Если захотите все жить по этому закону, то все у вас и сладится. А если нет, так то и не сладится.
Может, и мы попробуем жить по этим правилам — в семье, на работе, в общении друг с другом, везде, где рядом с тобой человек, тем более сейчас, когда пандемия отдалила нас друг от друга. Глядишь, тогда и у нас все сладится.
Т. Карпизенкова