28 января 1526 года, 485 лет назад, Елена Глинская венчалась с великим князем московским Василием III. Отец Елены, Василий Львович, прибыл в Россию вместе с братом Михаилом в 1508 году и получил Медынь в вотчину.
Новой женой Василия III стала представительница рода князей Глинских, синеокая красавица Елена Васильевна 18 лет от роду. Она была дочерью литовского вельможи князя В.Л.Глинского и княгини Анны Глинской (урожденной Якшич).
У деда Льва и бабки Анны сыновей любимых было двое. У батюшки Елены Васильевны, Василия Львовича, какая судьба: ослепили его. Так и звать стали Глинским-Темным. Михаила Глинского же вся Европа узнала. Двенадцать лет смолоду за границей провел. Служил в войске Альбрехта Саксонского, у императора Максимилиана I в Италии. Католицизм принял. В Испании – и то побывал. На скольких языках научился говорить.
В Литву вернулся, король Александр маршалом его сделал, без советов Михайлы Глинского ничего не делал. Паны испугались, что ему – никому другому – передаст бездетный король престол. Потому не дали тело короля везти для погребения в Краков. Сразу же вызвали туда королевича Сигизмунда. Потребовал Михайла Глинский суда со своими клеветниками и обидчиками, а когда новый король заколебался, принял от великого князя Московского Василия III Ивановича защиту, милость и жалованье.
Воевал Михайла Львович на стороне русского государя, хорошо воевал, но Василий III при первой же возможности заключил мир с Сигизмундом, так что остались Глинские без владений своих литовских – не то вассалами Москвы, не то изгнанниками из родных земель. Хотя и дал князь Московский Михайле на прокорм два города – Ярославец и Боровск, как их сравнить с литовскими землями.
В 1514 году помог Михайла Глинский Василию III Смоленск взять. Армию для этого набирал по всей Европе – в Силезии, Чехии, Германии, да еще исхитрялся через Ливонию в Москву воинов переправлять. Надеялся от великого князя Смоленск получить – Василий Иванович только издеваться принялся: не по Сеньке, мол, шапка.
От обиды Глинский начал переписываться с королем Сигизмундом, к нему решился бежать. Русский воевода выдал. Заковал в цепи и отправил в Москву. С тех пор дядя Михайла в темнице. Больше десяти лет. И кто только не просил московского государя за пленника! Посол императора Максимилиана I Герберштейн личную грамоту императорскую Московскому князю привез, что великую бы русский правитель ему милость оказал, отпустивши Глинского в Испанию.
Не отпустил! От себя добавил, что сложил бы Глинский голову на плахе, если бы не согласился вернуться в православную веру. Так и прошло детство княжны с опасениями за родного узника. Спасибо, что Василия Глинского-Темного великий князь в его Медыни не трогал. Лишь бы голоса не подымал, на глаза не попадался. А вот теперь на племяннице Михайлы жениться решил.
С княжной никто толковать не стал. Что подслушала, до чего сама додумалась. Нужно было Московскому князю успешно завершить переговоры с империей. Нужно и укрепить русско-молдавский союз против литовского князя Сигизмунда: недаром двоюродная сестра Елены была замужем за волошским – румынским – воеводой Петром Ререшем. Не видел Василий Иванович лучшего союзника в борьбе с польскими королями. Ререш такому сватовству куда как обрадовался. Да и сама Елена была как-никак внучкой сербского воеводы деспота Стефана Якшича. Вот и суди – то ли медынская княжна, то ли сербиянка. Бабка Анна одно твердила: ничего не забудь, Елена, ты московскому князю нужна, слышишь?
Василию III, великому князю московскому, было уже 46 лет, а детей у него все еще не было. Свою бездетную жену Соломонию он отправил в монастырь, и это дало ему право на развод.
Елена Васильевна Глинская была чудо как хороша: стройная, живая, грациозная, с удивительно тонкими и правильными чертами удлиненного лица. А также умна, образованна. Она знала немецкий, польский, писала по-латыни. В столице Русского государства она появилась в возрасте четырнадцати лет и сразу затмила красотой всех местных боярышень и княжон. Увидев ее в Успенском соборе на одном из церковных праздников, Василий III уже не смог позабыть.
В первое время после свадьбы Василий III и Елена Глинская были очень счастливы. Великий князь пылал буквально юношеской страстью к молодой красавице. Он стал больше следить за своей внешностью: сбрил окладистую бороду (невиданное дело для московских государей!), поменял достаточно простую и скромную одежду на яркие бархатные и парчовые кафтаны с отделкой из драгоценных камней и золотым шитьем. Даже на день он не желал расставаться с женой и вместе с ней ездил по монастырям, на охоту, в загородные резиденции — Коломенское и Александрову слободу. Там устраивались шумные пиры и всевозможные «потехи»: соревнования в стрельбе из лука, конные забеги, кулачные бои, представления скоморохов и дрессированных животных. В летнее время для Елены и ее придворных сооружали на лугу качели и своеобразные карусели, на которых те очень любили кататься. Крестьянские девушки водили хороводы, пели песни, украшали на Троицу лентами березы. На Масленицу все катались с гор на санях, жгли соломенные чучела, вдоволь наедались вкусными блинами и пирогами. Русские развлечения пришлись по душе литовской княжне. Ей нравилось постоянно чувствовать заботу и внимание всесильного мужа, принимать от него многочисленные подарки и ощущать себя повелительницей сотен тысяч подданных.
Почти четыре долгих года великокняжеская семья пребывала в состоянии томительного ожидания и печали. Бог не спешил одарить великого князя наследником. Почти четыре года его государственная деятельность ограничивалась делами сугубо богомольными. Вместе с молодой женой и приближенными боярами он ездил из монастыря в монастырь, жертвовал на строительство новых храмов, раздавал милостыни и неустанно возносил молитвы о чадородии. Призывал на помощь и ведуний, и волхвов.
Только в 1530 году Елена забеременела. Она прекратила дальние поездки на богомолье и стала тщательно следить за своим здоровьем. На лето великая княгиня переехала в Коломенское, где можно было жить в тиши и любоваться красивыми далями за Москвой-рекой. Наконец, 25 августа в седьмом часу ночи (ночные часы считались от захода солнца) на свет благополучно появился наследник — крепенький мальчик, которого нарекли Иваном в честь деда. Небесным покровителем ребенка стал считаться Иоанн Креститель, чья память отмечалась в сентябре. Непосредственно 25 августа был день апостола Тита, но таким именем в великокняжеской семье детей не называли.
Некоторые летописцы отметили, что в момент рождения будущего государя гремел гром, блистали молнии, бушевал ветер. Сама природа словно предвещала: новый правитель будет грозен и страшен. Предзнаменование сбылось полностью.
Василий III наконец-то почувствовал себя по-настоящему счастливым. Он тщательно подобрал окружение сына. Мамкой была назначена вдова боярина и дворецкого В.А.Челяднина Аграфена, кормилицей — сильная и здоровая женщина из простонародья.
Когда мать и новорожденный Иван немного окрепли, было устроено празднество по случаю крещения княжича. Великий князь решил, что столь важное для судеб русского престола событие должно происходить в самом святом месте — Троице-Сергиевом монастыре, а крестными отцами должны стать самые благочестивые и особо почитаемые церковные деятели — старец Иосифо-Волоколамского монастыря Кассиан Босой, старец Троице-Сергиева монастыря Иона Курцов и игумен одного из переславских монастырей Даниил, причисленный после смерти к лику святых.
Крещение состоялось 4 сентября в присутствии родственников, знати и высшего духовенства. После обряда Василий III лично возложил завернутого в пеленки сына на раку Сергия Радонежского, как бы прося святого стать небесным покровителем ребенка. Позже в монастырской трапезной устроили роскошный пир. В обитель были сделаны щедрые вклады, крестные отцы одарены, кроме того, прощены и выпущены из заключения некоторые опальные. Во всех городах было велено отметить радостное событие колокольным звоном, праздничной церковной службой и т.д. При этом особо отличился новгородский архиепископ Макарий. В честь рождения наследника престола он велел отлить огромный колокол и повесить на колокольне храма Успения Богоматери на Детинце, а также пристроить придел в честь Иоанна Крестителя к Софийскому собору. Рвение Макария не осталось без внимания московских властей. В 1542 году он стал митрополитом «всея Руси» после свергнутых боярами-временщиками митрополитов Даниила и Иоасафа.
Василий III очень хотел, чтобы появление на свет его первенца запомнилось многим. Все крупные монастыри получили щедрые вклады, для мощей святых московских митрополитов сделаны новые раки: золотая – для Петра, серебряные – для Алексия и Ионы. Началось возведение необычайного по красоте каменного храма – церкви Вознесения в Коломенском.
Через год Ивана официально объявили великим князем и будущим государем всея Руси.
30 октября 1532 года родила великая княгиня второго сына – Юрия. Василий III еще больше воспрял духом – когда-нибудь он сможет передать дела государства в надежные руки сыновей. Он, видимо, так и не узнал, что его второй ребенок «несмысленен, прост и не годен ни на что доброе». Княжич был, скорее всего, не слабоумным, а глухонемым, и потому не мог нормально общаться с окружающими.
Увы, недолго князю Василию суждено было наслаждаться семейным счастьем. Осенью того же года, во время обычной осенней поездки с княгиней и детьми на богомолье, заболел Василий Иванович странной болезнью от появившегося на бедре гнойника. Еле смогли его к концу ноября довезти до Москвы, а в ночь с 3 на 4 декабря князя не стало. Тысячи москвичей пришли на Соборную площадь для прощания с государем. Всюду слышались рыдания и горестные вопли. Подданные искренне оплакивали Василия III, которого любили и уважали. Кроме того, они опасались будущего и не знали, что ждет впереди. Ведь новый великий князь был слишком мал, чтобы править самостоятельно.
Последней волей покойного была передача престола сыну, а «жене Олене с боярским советом» он приказал «держать государство под сыном» Иваном до его возмужания.
Елене Глинской было всего двадцать пять, когда она осталась вдовой с двумя малыми детьми, окруженной в основном ненадежными и зачастую враждебными ей людьми.
Великая княгиня Елена Васильевна, лишенная по завещанию мужа какой-либо реальной власти, не могла смириться с тем, что ее сын до пятнадцати лет должен находиться под опекой бояр. Поэтому она настояла на том, чтобы после окончания траура Иван был официально венчан на престол и публично объявлен государем. Официально закрепив за сыном престол, Елена Васильевна решила упрочить его положение и ослабить зависимость от регентов. Обновив двор и включив в его состав лиц, лично преданных великой княгине, она избавилась от многих влиятельных бояр. В итоге старшим боярином стал князь Иван Федорович Телепнев-Овчина из рода Оболенских.
В официальных документах стала активно разрабатываться версия о том, что Василий III на смертном одре передал власть своей супруге, имевшей множество достоинств. Боголюбивая, милостивая, справедливая и мужественная, она обладала к тому же истинно царским разумом и во всем была похожа на мать византийского императора Константина Елену. Придворные даже стали величать ее «Великая Елена Русская».
Однако Елена Васильевна вовсе не собиралась отнимать власть у сына. Напротив, она хотела уверить подданных и иноземные державы в том, что лишь помогает юному монарху справляться со своими сложными обязанностями. Поэтому на многих официальных приемах стал присутствовать сам Иван. Он восседал на троне в великокняжеском облачении с символом верховной власти — посохом-скипетром, хотя и небольших размеров. Через несколько дней после смерти отца Иван принимал от крымских гонцов официальные грамоты и в знак особого расположения подавал им чаши с медом. Неоднократно приходилось ему посещать и заседания Боярской думы, где Елене быть не полагалось. Конечно, ребенок не мог решать важные дела, но, по мнению матери, он должен был привыкать к своему высокому положению и даже пытаться понимать суть обсуждаемых вопросов.
Реальная власть в государстве оказалась в руках Глинской как регентши. Крутой нрав и честолюбие помогли ей отстоять свои позиции, несмотря на несколько боярских заговоров, ставивших целью ее свержение. Великая княгиня Елена Васильевна была быстра и жестока, ее решения ошеломляли. Княгиня боролась за сыновей, а верила при дворе только самой себе. В годы ее правления значительную роль в государственных делах продолжали играть ее фаворит — князь И.Ф.Овчина-Телепнев-Оболенский и митрополит Даниил (ученик Иосифа Волоцкого), санкционировавший развод Василия III с бездетной Соломонией Сабуровой.
Брат покойного, князь Юрий Иванович, не собирался подчиняться малолетнему племяннику и начинает «вборзе всякия неправды делати великому князю» Ивану Васильевичу. Он тут же оказывается в темнице. Князь Андрей Иванович Шуйский пытается возмущать помещиков и так называемых детей боярских, переманивает их к себе на службу – также попадает за решетку.
Никаких поблажек великая княгиня не допускает и в отношении своих прямых родственников. Михайла Глинский, конечно, рассчитывал на руководство государством при племяннице. Он осмеливается возмутиться положением, которое великая княгиня предоставляет Овчине-Телепневу-Оболенскому. Мало того, что возмутиться, но даже сделать великой княгине прилюдный выговор. Князь не только немедленно попадает в темницу, но и необъяснимым образом почти сразу кончает в ней свои дни. Политические узники содержались в Кремле, рядом с великокняжеским теремом, с которым темницы соединял специальный переход – так придумала великая княгиня.
Даже решительный и удачливый в бою Овчина-Телепнев предпочитает не спорить с правительницей и не рассчитывает на уступки с ее стороны.
Сама Елена Глинская не была от природы злой и мстительной, но из-за ранней смерти мужа, отсутствия твердой опоры в русском обществе и страха за себя и детей она вынуждена была такой стать. Ей пришлось отстаивать власть в борьбе с алчными боярами-временщиками, враждебно настроенной русской знатью, видевшей в ней иностранку, ловко окрутившую престарелого великого князя.
Познакомившись с характером великой княгини – иностранные дипломаты станут называть Елену Васильевну «правительницей» – многие из знатных вельмож предпочтут обратиться в бегство. Бояре Семен Бельский и Ляцкий сумеют добраться до Литвы и оттуда будут безуспешно добиваться возвращения своих вотчин, которые правительница отберет в казну.
Сколько иностранных правителей разочаруется в своих надеждах на ослабление московского правительства! Польский король Сигизмунд самоуверенно потребует возвращения Московским государством всех городов, завоеванных Василием III, и получит немедленный отказ. Соединившись с крымским ханом, Сигизмунд объявит войну Москве и позорно ее проиграет. Действия русского войска во главе с Овчиной-Телепневым окажутся настолько успешными, что в 1536 году противникам придется согласиться на перемирие, выгодное для Москвы. В составлении его условий Елена Васильевна будет принимать самое деятельное участие.
Удачно сложатся у правительницы отношения и со шведским королем Густавом Вазой. По заключенному с ним договору в 1537 году Швеция брала на себя обязательство не помогать ни Литве, ни Ливонии, т.е. соблюдать благожелательный нейтралитет и обеспечивать свободную торговлю. Установились также дружеские связи Москвы с Ливонией и Молдавией.
Так же уверенно принимает правительница решения и в отношении укрепления Москвы. Это по ее мысли строится московский Китай-город, защитивший богатейший торг и посад. В богатую Московию начался приток эмигрантов из других стран.
С 1536 года по приказу Глинской начали отстраивать и укреплять города Владимир, Тверь, Ярославль, Вологда, Кострома, Пронск, Балахна, Стародуб, позднее – Любим и города на западных границах (защита от литовских войск), южных (от крымских татар) и восточных (от казанских татар: в частности, заложены города Темникоков и Буйгород).
Одним из самых значительных событий в экономическом и политическом развитии Русского государства стала денежная реформа 1535 года, по которой ликвидировались права удельных князей на чеканку собственной монеты. Реформа привела к унификации денежного обращения в стране, так как вводила единую для всего государства монетную систему. В ее основу был положен серебряный рубль, равный 100 копейкам. Основной же и самой распространенной денежной единицей Московской Руси стала при Елене Глинской именно «копейка» – монета с изображением всадника (по одним данным – Георгия Победоносца, по другим – великого князя, но не с мечом, как ранее, а с копьем, отсюда и название монеты). Денежная реформа Глинской завершила политическое объединение русских земель и во многом помогла
их более интенсивному развитию, так как способствовала оживлению
экономики.
Началась и реорганизация местного самоуправления («губная реформа»): Елена распорядилась изымать дела из ведения наместников и передавать губным старостам и «излюбленным головам», подчиненным Боярской думе, поскольку наместники, как ей докладывали, были «свирепы, аки львове». Это во многом предвосхитило будущие реформы сына Глинской – Ивана
Грозного.
Будучи беспощадной к своим недругам и врагам государства, Елена отличалась большой набожностью и благотворительностью. Она постоянно разъезжала по монастырям, одаривала нищих, выкупала пленных, попавших в руки татар.
«Но Елена ни благоразумием своей внешней политики, ни многими достохвальными делами внутри государства не могла угодить народу: тиранство и беззаконие, уже всем явная любовь ее к князю Ивану Телепневу-Оболенскому возбуждали к ней ненависть и даже презрение, от коего ни власть, ни строгость не спасают венценосца», — писал русский историк Н.Карамзин.
Недовольство правительницей и самовластием Овчины-Телепнева в боярских кругах росло. Впрочем, самой Елене были безразличны упреки в адрес фаворита. Единственное, о чем она не забывала даже ради своей любви, это о воспитании сына. Переменчивость нрава, страстная увлеченность всем новым, жажда знаний, влюбчивость и страстность – эти качества будущий царь Иоанн IV перенял от своей красавицы матери.
К регентству при малолетнем государе рвались многие. В ту пору в средствах для достижения цели не церемонились. Однажды, выпив клюквенного морсу, который ей поднесла любимая горничная девка, Елена Васильевна почувствовала необычайную сонливость. Когда Телепнев вошел в ее покои, она спала в кресле – воистину непробудным сном…
Это произошло 3 апреля 1538 года. Удача ей все-таки изменила. Ни москвичи, ни иностранные дипломаты не сомневались: умерла от яда. Валявшемуся в ногах у бояр восьмилетнему Ивану Грозному не удалось вымолить пощады ни боярину Овчине – его уморят в темнице голодом, – ни мамке Аграфене – ее насильно постригут в дальнем северном монастыре. Ребенку все помогало стать Иваном Васильевичем Грозным.
Похоронена Елена Васильевна была в Кремле, в усыпальнице Вознесенского собора, в женском родовом некрополе московской великокняжеской семьи. Ее могилу разместили рядом с могилой Софьи Палеолог. Однако судьба оказалась безжалостной к ее праху – в 1929 году по решению Совнаркома Вознесенский монастырь был разобран в связи со строительством в Кремле военной школы ВЦИК. Сотрудникам Оружейной палаты удалось тогда спасти и переместить саркофаги с останками русских великих княгинь и цариц сначала в Архангельский собор, а затем в подземную палату рядом с ним. Так закончилась земная жизнь великой княгини Елены Глинской. О причинах ее ухода из жизни историки спорят уже не одно столетие.
Власть оказалась в руках соперничавших между собой боярских группировок.
Современные историки в оценке регентства Елены Глинской неоднозначны. Одни историки называют ее самостоятельной, независимой правительницей, другие – полагают, что страной управляли за ее спиной бояре. Историк Н.Пушкарева о правлении Елены Глинской говорит следующее: «За пять лет своего регентства Елена Глинская успела сделать столько, сколько не каждый мужчина-правитель успевает свершить за десятилетия».
***
Повлияла ли связь правящего дома с Медынью на жизнь города? Возможно… Несмотря на то, что приграничная маленькая Медынь, в отличие от соседнего Кременска, не имела приличной крепости, именно она получила статус центра уезда. Наравне с такими крупными городами, как Козельск, Малоярославец.
В то время городу не придавалось сколько-нибудь важного оборонного значения. Приграничным форпостом в медынских чащобах, видимо, служил расположенный рядом Кременск. Спокойствия все же не было. Население страдало скорее не от разорительных войсковых постоев, а от бесчинств разбойных ватаг, которые легко ускользали после совершенных злодеяний в потаенные уголки медынских лесов. Медынцы жаловались сановникам в Москву, что «у них в Медыне на посаде и в Медынском уезде в станах и волостях чинятца разбои и тажбы великие, села и деревни разбивают и грабят и до смерти многих людей убивают…».
Царь Иван Грозный пристально следил за искоренением разбоев на родине матери. Он лично назначил ранее избираемых «миром» губных старост. В малонаселенный Медынский уезд назначение получают (1555 год) сын члена Боярской Думы Федор Данилов (из боярского клана Нетщичей) и его тезка Засецкий. Первый мог похвастаться двухвековым родословным древом.
При введении опричнины в 1565 году царь «отписал» уезд и Медынь в числе первых земель на себя. Факт трудно оценить однозначно.
***
Удивительный факт российской истории – три первые русские царицы, родоначальницы династии Романовых – уроженки Калужской земли. Это супруга первого царя из рода Романовых Михаила Федоровича, мать царя Алексея Михайловича, бабка Петра I Евдокия Лукьяновна Стрешнева (1608-1645), мать Петра I, супруга второго царя из дома Романовых Алексея Михайловича Наталья Кирилловна Нарышкина (1651-1694) и первая жена Петра I, мать царевича Алексея, бабка царя Петра II Евдокия Феодоровна Лопухина (1669-1731).
В калужском краеведении об этих замечательных женщинах можно найти достаточно информации. К сожалению, о той, что гораздо ранее вошла в царствующий дом России и принесла ей немало пользы, мы знаем крайне мало. И нам хотелось бы напомнить медынцам о женщине, чьи корни в определенной степени связаны с нашим городом.
В.В.Чугаева, краевед